Соседке, принёсшей эту весть, передал остававшиеся деньги, попросил организовать похороны и поминки, а сам позвонил старому другу-медику, чтобы он положил его под капельницу, вывел яд из организма.

Ко дню похорон был в полном порядке, вёл себя достойно и на поминках не выпил ни капли. Решил сразу переехать в дом – его уже не держал рынок, да и аренду за квартиру платить не хотелось. Они с матерью не были близки, особенно в последнее время, и её смерть не столько расстроила Лопатина, сколько отрезвила, заставила собраться.

Теперь он как бы вернулся в спокойное время своего становления, ходил по комнатам, рассматривал знакомые с детства безделушки, книги, фотографии. Много думал о том, как жить дальше: продать этот дом, начать новый бизнес? А жить где, опять снимать углы? Да и какие там особые деньги можно получить с продажи, никакого хорошего бизнеса с них не начнёшь.

Однажды, копаясь в бумагах, нашёл фотографию отца, ещё бодрого и бравого, периода, пожалуй, восьмидесятых годов. По контрасту вспомнил его в больнице, в тот последний день. Пришли вдруг на память и его слова, будто это было только сейчас: «Тетрадочка-то моя, зелёная, на дальней антресоли лежит, как помру, ты её возьми да почитай, я там всё описал».

Зелёная тетрадка, таинственный подлинник редкой банкноты, как же он забыл! Олег кинулся к дальней антресоли, стал лихорадочно перебирать стопы древних бумаг, поднимая пыль и чихая от неё. Наконец, в каком-то углу, нашёл то, что искал. Вытер старую тетрадку в зелёной картонной обложке подвернувшейся одёжкой, притащил к столу.

На первой странице находился список из трёх фамилий:

Кислицина Анастасия Александровна – невеста Георгия Макаренко.

Кислицына Наталья Александровна – её сестра.

Тихомиров Михаил Михайлович – его друг.

Напротив каждой фамилии значились данные – адрес, телефон (забавные древние номера с буквами впереди: у Анастасии был указан домашний телефон А-22-49). Имелись отметки о семейном положении и другие важные данные.

Так Олег узнал, что Анастасия недолго горевала по убитому жениху, в 1961-м вышла замуж за гражданина Голландии и через год уехала с ним. Больше о ней ничего не было известно. Судьбы Натальи и Михаила оказались похожими. Они оба не создали семьи, жили одиноко каждый в своей квартире.

Насторожила информация о Насте – никаких концов, где она, чем занимается. Что за голландец её увёз? Если это какой-нибудь дипломат, то он вполне мог вывезти банкноту в дипломатическом багаже, и тогда на всех его надеждах можно поставить крест.

Он перевернул лист с фамилиями – дальше, исписанные твёрдым отцовским почерком, шли заметки о том, что удалось выяснить, размышления, выводы. Всё это с присущей ему дотошностью, с пунктами а, б, в. Олега не оставляла мысль, что это написано специально для него: не выцветшими чернилами, а современной шариковой ручкой, да и указания шли достаточно конкретные.

Два дня Лопатин, почти не вставая из-за стола, изучал записи отца, собирал информацию в Интернете, думал. Тысячедолларовая банкнота «Большой Арбуз» была редчайшим артефактом. Если на подлиннике стояла такая же красная печать казначейства США, как и на фальшивке, что было очевидно, то его стоимость взлетала до небес.

Все источники говорили, что таких банкнот в мире всего две. Одну из них продали анонимному коллекционеру на каком-то аукционе за сумму, превышающую два миллиона долларов. Вторая исчезла из поля зрения. То ли её выкупил какой-то шейх, то ли она вернулась в подвалы казначейства. А может, так и затерялась где-то.

И всё же на третий день Лопатин слегка успокоился. Алексей Егорович описывал Настю как надменную, знающую себе цену барышню. К своему жениху, Гоше Макаренко, она относилась потребительски: генеральский сын, шикарная квартира, отличные перспективы.

На его пристрастия – бонистику и криптографию – она смотрела с брезгливой снисходительностью, считала это несерьёзным детским увлечением, которое не к лицу взрослому человеку. И если бы не трагический исход, своему мужу заниматься этим она бы точно не разрешила.

На допросах Настя вела себя спокойно, отвечала чётко, без особых эмоций. При этом на вопросы о коллекции, шифрах и прочих увлечениях будущего мужа ничего определённого ответить не могла. Как отмечал в записях отец, пожимала плечиками, кривила губки. Очень трудно было заподозрить её в том, что она спрятала подлинник банкноты, а потом вывезла его с помощью нового мужа-голландца.

Её сестра оказалась полной противоположностью. Девочке тогда только исполнилось пятнадцать, она плакала навзрыд, говорила с трудом. Но если её удавалось разговорить, то отвечала со знанием дела, очень хорошо знала, какими шифрами увлекался потерпевший. Они занимались этим вместе, Наташа принимала самое активное участие в создании Абсолютного шифра.

Старый конторский шифровальщик Абрам Исаакович Коган, когда ознакомился с этими разработками, восхищённо покрутил головой и сказал, что, конечно, ничего сверхъестественного молодые люди не придумали, но для дилетантов сработали шикарно. Однако по вопросам бонистики Наташа тоже не могла ничего сказать. Они вместе занимались шифрами, это было их тайной, а деньги Гошенька собирал без неё, она пыталась что-то понять, но особо не вникала, ей было достаточно совместного общения на тему криптографии.

Более подробных ответов от неё добиться не получалось, она срывалась на плач, и успокоить девочку не могли. Очевидно, она была угловато, подростково влюблена в красивого, ухоженного, весёлого юношу, а тот относился к ней, как к младшей сестрёнке. Заподозрить ребёнка в участии в «банкнотном заговоре» было ещё более нелепо.

Самой сложной фигурой оказался друг убитого, Михаил Тихомиров. Это был классический коллекционер-фанатик, ничем, кроме бонистики, не интересовавшийся. Он рассказал, что Гоша нашёл раритет в книгах отца, боевого генерала. Показал ему один раз, мельком, потом где-то спрятал и не доставал.

При этом хвастался находкой направо и налево, чем страшно раздражал Михаила. Как итог, информация о ней попала не только в органы, куда и должна была попасть, но и к криминальным деятелям, а от них – к иностранным агентам. Результат оказался закономерен – Гошу убили, а банкноту похитили. Как выяснило следствие, он держал уникальный раритет в примитивном тайнике между книгами.

На вопрос, была ли банкнота настоящей, Михаил пожимал плечами: видел её один раз, изучить не имел возможности, поэтому ничего определённого сказать не может. Гоша, утверждал он, был уверен, что это подлинник.

Здесь имелась приписка: «Не верю, что такие опытные коллекционеры, особенно Тихомиров, приняли фальшивку за оригинал!»

Второстепенные фигуранты, родители непосредственных участников, оказались в стороне. Мать Гоши Макаренко после смерти мужа уехала к сестре в Ленинград, у старших Кислицыных шла своя жизнь – глава семьи был крупным работником министерства торговли, и ни он, ни его жена совершенно не интересовались старыми банкнотами.

…Если бы лет пятнадцать назад Олегу Лопатину сказали, что он с головой ринется на поиски банкноты, которая пропала ещё в шестидесятых годах, тот бы покрутил пальцем у виска. Почему он поверил в успех? Потому что вернуть богатство и положение больше не было возможности? Или потому, что существовала странная закономерность: кроме убитого Гоши все участники этой истории были немного одержимы: его невеста Настя – поиском достойного жениха, Наташа – любовью к Гоше, Михаил Тихомиров – страстью к бонистике.

Вот и Лопатин. Он ни минуты не сомневался, что разгадает эту странную загадку и найдёт таинственный раритет, спрятанный кем-то много лет назад, и это стало его целью жизни и идеей фикс.

Глава 7

Силин, лето 2018

В этот раз московская командировка имела для Генри совершенно иной смысл, поэтому он не отвлекался на второстепенные эмоции, а сосредоточился на главном. Как найти сестру Анастасии? У него были все её личные данные – Кислицына Наталья Александровна, 18 октября 1945 года рождения, точный домашний адрес и телефон.